Alexandr Savchenko https://orcid.org/0000-0002-4337-9925
Uniwersytet Państwowy Chengchi (Tajwan)
Mikhail Khmelevskiy https://orcid.org/0000-0002-1980-5453
Petersburski Uniwersytet Państwowy (Rosja)
Алкоголь и алкогольные напитки уже давно стали неотъемлемой частью славянской культуры. Названия некоторых традиционных алкогольных напитков часто становятся своеобразным символом определённой нации, основой стереотипных представлений о ней. лексические единицы (отдельные слова и словосочетания, фразеологизмы, пословицы и поговорки), формирующие идеографическую группу «Культура пития», обнаруживаются на всех функционально-стилистических уровнях языка. В статье анализируется “алкогольный портрет” украинцев. Отдельное внимание уделяется концептуальному для украинской культуры понятию горілкa (горилка, горелка). Особо рассматривается номинация алкогольных напитков в украинском языке: разговорной речи, сленге, диалектах, а также во фразеологии.
1 Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проект "Проведение комплексного социолингвистического исследования роли и функций русского языка в украинском полиязычном пространстве и описание положения русского языка в современной языковой ситуации на Украине" (№ 18-012-00754; шифр ИАС 31.15.69.2018).
На роботу запізнився, за пивбар зачепився.
(украинский городской фольклор)
По козацькому звичаю, п’ють горілку до чаю.
(украинская пословица)
«Культура пития», связанная с употреблением алкогольных напитков, является неотъемлемой частью традиций и культур всех славянских народов, а наимено- вания «горячительных» напитков нередко выступают в качестве ассоциативно-
-стереотипных национальных символов, а иногда и шире – концептов, нашед- ших своё отражение в фольклоре, культуре и языке. Так, например, в славянском и европейском стереотипном восприятии водка вызывает ассоциации с русскими и русским культурным пространством, а также польским (в частности, в связи с рас- пространённой в Польше разновидностью данного крепкого напитка, настоянного на траве, произрастающей на востоке страны, – зубровкой). Зубровка объединяет поляков с белорусами, для которых это тоже один из главных национальных напит- ков. С белорусами также ассоциируется паленка или кармбамбуля (‘настойка на меду и пряностях’). Ракия – крепкий алкогольный напиток из фруктов – «визитная карточка» южных славян. У чехов традиционный национальный крепкий напиток из трав – бехеровка, у словаков – сливовица и боровичка (крепкий алкогольный напиток, настоянный на сливах и ягодах можжевельника, соответственно) или
«Татранский чай» – крепкий алкогольный напиток на основе чая, крепостью около 70%, употребляемый в охлажденном виде).
В данной статье мы рассмотрим «алкогольную картину мира» украинцев и её отражение в языке и фольклоре с некоторыми параллелями из русского языка в ка- честве иллюстративного фона.
«Питейный» портрет украинцев неразрывно связан с горилкой (укр. горілка). Данное слово вследствие взаимопроникновения близких культур и общности вос- точнославянского культурного пространства давно вошло в русский язык наряду с другими гастрономическими реалиями, напр., салом, варениками, борщом. В со- знании носителей русской культуры оно стало основой стереотипных ассоциаций с Украиной и украинцами. Горилка прочно вошла в украинский традиционный и городской фольклор – песни, присказки, прибаутки, анекдоты и тосты, что нашло своё отражение в лексике, фразеологии, пословицах и поговорках. Достаточно вспомнить такие хорошо известные каждому украинцу тексты, как: «Пили горілку, пили наливку, Ще й мед будем пить! А хто з нас, браття, буде сміяться, Того будем бить!» (из песни, ставшей народной), «Хто п’є – наливайте, хто не п’є – тому не давайте, хто покаже в чарці дно, тому щастя і добро» (из популярной народной песни); или вариант: «Ой хто п’є, тому наливайте, Хто не п’є, тому не давайте, А ми будем пити і бога хвалити і за вас, і за нас, і за неньку стареньку, Що навчила нас Горілочку пить помаленьку» (текст из пьесы М. Храпивицкого
«По ревизии»). В связи с этим нельзя не вспомнить и такую хорошо узнаваемую в украинской культуре строку из казацкой песни: «Гей, наливайте повнії чари, Щоб через вінця лилося, Щоб наша доля нас не цуралась, Щоб краще в світі жилося!»,
которую можно даже назвать неофициальным гимном Украины, а последние две фразы употребляются в качестве традиционного и расхожего тоста в украинском застолье наряду с классической украинской здравицей «Будьмо!».
Анализ языкового (прежде всего пословичного) материала свидетельствует о том, что украинцы, с одной стороны, с уважением относятся к своему национальному напитку, с другой – с иронией, понимая, что этот их концептуальный культурологи- ческий образ и национальный символ устойчиво закрепился в сознании иностранцев (в первую очередь – русских), и поэтому он может служить основой для создания юмористического, а порой даже саркастического текста. В качестве иллюстрации приведём, например, слова из песни персонажа современной массовой культуры – Верки Сердючки (сценический псевдоним артиста Андрея Данилко), читающей свои монологи и исполняющей песни на центральноукраинском суржике (а именно, его полтавском варианте), т.е. русско-украинской смеси: «Я сама недавно в городе была, // Зашла под вечер к другу по делам. // Он налил мне не шампанского вина,
// Я подавилась – химия одна. // А горилка – це горилка // А горилка – це горилка». Далее рассмотрим некоторые тематические группы лексико-семантического поля
«алкогольные напитки» (в том числе с компонентом горiлка) в украинском языке и продемонстрируем, как данный концептуальный образ представлен в современном языковом и культурном сознании украинцев.
Прежде всего отметим, что украинское слово горілка далеко не всегда соответству- ет русской лексеме водка (как это обычно указывается во многих словарях русского языка, напр., в словаре Т.Ф. Ефремовой (Efremova 2000), и слово водка даётся как единственный эквивалент украинскому горілка, вследствие чего в сознании русских возникает ошибочное представление о том, что «горілка = водка»). Данная лексема в украинском языке имеет более широкое значение: это любой крепкий напиток, в том числе и самогон, и различные наливки, настоянные или произведённые с ис- пользованием горилки (ср. более точный эквивалент в русском языке – спиртное, или белорусском – гарэлка, польском – gorzałka, чешском kořalka, словацком и чеш- ском – pálenka, словенском – žganje, немецком – Schnaps и т.д.).
Как и в других славянских языках, в частности, в русском, помимо основного названия алкогольные напитки часто имеют целый ряд различных по стилистике и принадлежности к определённому лексическому уровню номинаций: простореч- ных, разговорных, жаргонных, профессиональных и т.д. (ср. например, русские: горькая, беленькая, бухло, крепкие спиртные напитки, просторечное áлкоголь с уда- рением на первом слоге и т.п.). Слово горілка в украинском языке имеет большое количество синонимов и составляет достаточно большой синонимический ряд. Горилку иногда называют оковита от лат. aqua vitae – “живая вода”, причём око- вита считается лучшим сортом горилки (правда, сейчас это, скорее, историзм или
«коммерческий трюк»: обыгрывание в названии напитка омонимии оковита и око).
Академический толковый словарь украинского языка определяет слово оковита как “крепкая горилка самого высокого качества” (SUM 1974: Т. 5). Приведём еще такие синонимы к слову горiлка, как, например, житня, смага (прямое значение – “жажда”), самогонка, бiмбер (западноукраинский диал., ср. пол. bimber – букв. “самогон”), палінка (закарпатские диалекты, ср. чеш., словац. pálenka), трунок (напиток, преимущественно алкогольный).
Целый ряд синонимов к лексеме горілка приводят различные синонимические словари украинского языка (Каravanskij 2014). В своей мотивировке названия от- ражают способ приготовления крепкого алкогольного напитка, например: мокруха (на замоченных ягодах и травах), калинівка (на калине), полинівка / полинна (на полыни), горобинівка / горобинова (на рябине, от укр. горобина – “рябина”), кал- ганівка / калганова / калганна / разг. калганка (на калгане), перцівка / перчаківка / перчикова (на перце), тютюнкова (на листьях табака, от укр. тютюн – “табак”), лимонівка / цитринівка (на лимоне), зубрівка (на траве зубровке), слив’янка / кар- патские диалекты: сливовиця / сливник (из слив), буряківка, бурячиха (из свёклы, от укр. буряк – “свёкла”).
В украинском языке мы встречаем также и целый ряд синонимов с образным, метафорическим обозначением горилки. Этот ряд можно разделить на подгруппы по типу метафорического переноса значения:
а) физические свойства: разг. гірка, разг. запридух (об очень крепкой горилке), со- рокоградусна, оковита / оковитка (устар. высокого качества), сивуха и др.;
б) способ приготовления и рецептура: варенуха / варена (сваренная с мёдом и сушёная с фруктами и ягодами), устар. пiнна (хлебная горилка, ср. пример: Еней з дороги налигався i пiнної так нахлистався, Трохи виперсь з його дух (Коtlarevskij 1952), первак (выдержанная в начале самогоногоненения), самогон
/ разг. самогонка, диал. паленка / палінка (горилка, приготовленная из различ- ных фруктов с помощью процесса «випалювання», то есть перегонки), запікан- ка (запеченая в печи), зашканка / зашкана (горилка, заправленная пряностями и выдержанная в горячей печи) и др.
в) метафорично-оценочные номинации: спотикач / разг. спотикайло (горилка, на- стоянная на орехах и пряностях (с метафорично-оценочной мотивировкой от глагола спотикатися), разг. димка (обычно о горилке кустарного производства), зілля, разг. пальне, шутл. веселуха, ледащица (эвфемизм в значении “лодырь” общего рода, ругательное), живиця (прямое значение “смола, выделяемая хвой- ным деревом”) – ср. пример из Т. Шевченко: [Речь Кобзаря]: Аби була ласка слухати, поки не охрип, співатиму; а охрипну — чарочку, другу тії ледащиці-
-живиці, як то кажуть, та й знову (Shevchenko 1990: 105) и др.;
г) различные перифрастические наименования, например: шутл. скляний бог, грішна вода, а также интернационализмы – адамовi сльози / слізки, зелений змій и мн. др.
В номинациях горилки, как и вообще любых других спиртных напитков, в укра- инском языке встречается большое количество жаргонизмов, которые стали активно возникать в основном под влиянием русской массовой культуры, начиная с 90-ых
годов ХХ в. (жёлтая пресса, так называемый «русский шансон», кино низкого каче- ства и т.п., оставившие значительный след в разговорном языке как русскоязычных, так и украиноязычных жителей Украины). В качестве примеров приведем такие жаргонизмы, бытующие в украинском просторечии и суржике, как бух, бухало, бухло, випивон, дрінк, кайф, пійло, а также бормотуха, паливо, шмурдяк (обычно низкого качества) и т.п. (Stavicka 2003).
Отдельно следует кратко остановиться на лексеме сивуха, существующей как в украинском, так и русском языках в значении “недостаточно очищенный само- гон, горилка” (напомним, что слово горилка в украинском языке употребляется по отношению к любому крепкому алкогольному напитку), а также на её восприятии двумя близкородственными народами с точки зрения прозрачности мотивировки. Так, в русском языке прилагательное сивий имеет значения “серовато-сизый”, причём «Словарь русского языка» распределяет значения в следующем порядке:
1) о масти животных, обычно лошадей, 2) седой, с проседью (Оzhegov 1999), тогда как мотивировка украинской лексемы сивуха весьма прозрачна ввиду того, что прилагательное сивий является довольно частотным и выступает в значениях:
1) “утративший свою окраску, ставший белым, серебристым (например, о волосах)”; “седой”, 2) “имеющий серовато-белый, тёмно-серый окрас шерсти или перьев (о животных)”, а также “серый с синеватым оттенком”: Сиві очи, 3) “серовато-
-белый, беловатый”: Блакитні гори хмар прикрилися ніби сивим туманом диму; также “бесцветный, однотонный, невыразительный” или даже “облачный, хмурый”: Сиві дні, 4) употребляется в переносном значении «очень старый»: історія сива, ще до нашої ери (FSUM 1978: Т. 9). Примечательно и показательно и то, что третью главу рассказа «Сорочинская ярмарка» Гоголь предваряет эпиграфом из «Энеиды» И.П. Котляревского: «Чи бачиш, вiн, який парнище? На свiті трохи есть таких. Сивуху так, мов брагу, хлище!») (Gogol 1996: 6).
В заключение данного раздела отметим, что слово горилка вошло в русский лек- сикон, закрепилось в его составе, стало узнаваемым и употребительным во многом благодаря Н.В. Гоголю, причём в форме горелка (достаточно вспомнить хотя бы персонажей его «Вечеров на хуторе близ Диканьки»). Слово горелка неоднократно встречается и в его цикле «Миргород». Для иллюстрации приведём такие фрагмен- ты: «Ступай, да ставь нам на стол все, что есть. Не нужно пампушек, медовиков, маковников и других пундиков; тащи нам всего барана… Да горелки побольше, не с выдумками горелки, не с изюмом и всякими вытребеньками, а чистой и пенной горелки, чтобы играла и шипела, как бешеная» («Тарас Бульба») или: «Ритор Ти- берий Горобець еще не имел права носить усов, пить горелки и курить люльки. Он носил только оселедец» («Вий»).
Здесь следует сделать оговорку относительно словоформ нижеприведённых глаголов. Частично они имеют украинское инфинитивное окончание -ти, частич- но -ть. Последнее явление (-ть) попадает в сферу либо украинских диалектов, либо украинского просторечия, сформированного по большей части под влиянием русского языка, а точнее – в результате многовековой языковой конвергенции двух близкородственных языков, или же являются одним из признаков так называемого суржика – языкового явления Центральной и Юго-Восточной Украины, который представляет собой смесь русского и украинского языков, зачастую выступая в функ- ции просторечия, жаргона, молодёжного сленга или в качестве языка мещанских слоёв, для которого как раз и характерна рассматриваемая ниже экспрессивно-
-эмоциональная лексика.
В украинском языке существует большое количество глаголов с общим значе- нием “употреблять спиртные напитки”, имеющих широкий спектр стилистических оттенков и оттенков значений. Коротко представим некоторые из них, распределив на группы по их лингвистической природе.
а) Звукоподражательные:
Бухнути (от бухати – “издавать глухие, отрывистые звуки”, а также “стрелять, бросать с силой”, производное от междометия бух), бздикнуть, чебурдикнуть, хло- бистнуть, тарарахнуть, чпокнуть, шибанути (от шибати – “ударять по чему-л., ударять”), хряпнуть, дерябнуть, сьорбнути (от сьорбати – “есть жидкую пищу, набирая ложкой, издавая при этом характерные звуки”), грюкнути (от грюкати – “создавать сильный шум при ударе, грохотать, с силой ударять, стучать”) и др. б) Экспрессивные переносные, метафорические значения
Вмазати, спивати, клюкнуть, кружати / кружляти, хилити / хиляти (прямое значение “наклонять”), черкати (от прямого значения “скрести, тереть”), лигати (от прямого значения “есть, пить со вкусом, жаждой”), глушити, тягти / тягнути, жлуктити / жлуктати (от прямого значения “жадно и много пить”), вдарить, махнути, піддати, прийняти, засадити, газануть, пропустити, покуштувати, смикнути (FSUM) (от смикати – многозначный глагол, на формирование перенос- ного экспрессивного значения “выпить алкоголь” повлияло его основное значение “делать резкое движение какой-л. частью тела”, а также переносное, вульгарное “пить спиртное” (ср. и глагол совершенного вида смикнути – разг. “быстро пить”): Ти чого шиєю смикаєш? Зроду в тебе так чи, може, від якої хвороби? (SUM 1979: Т. 9) – “тянуть, толкать резкими и порывистыми движениями”, сравним пример из литературы, где данный глагол, помимо основного значения, также вызывает и метафорическую ассоциацию с состоянием алкогольного опьянения человека: Потяг мчав. Вагони смикало, вони хитались, мов п’яні (SUM 1979: Т. 9), а также значение “втягивать в себя, вырывать что-л. и поглащать”: Коло ясел стояла ряба корова й смикала з драбини свіжу траву (SUM 1979: Т. 9), погрітися, вхопнути (от ухопити – “быстро, резко взять, схватить что-л.”), уконтрапупіть (украинское
жаргонное слово, возникшее, вероятнее всего, под влиянием русского жаргона, где по своему происхождению имело значение “прекратить чью-л. деятельность, уничтожить кого-л., что-л.”, т.е. в метафоризированном значении рассматриваемого лексико-семантического поля – “выпить полностью, до дна”).
В особую группу выделим глаголы, за счёт внутренней формы которых дости- гается их яркая экспрессивная стилистическая окраска: вмандарініть, квакнути, вландиріть, вшендяпіть, закерогазіть, запупиріть, розмагнітиться, чебурахнутись, застаканіть, здригнутися и т.п. (Kondratiuk 2006).
Целый ряд глаголов формирует подгруппу экспрессивных глаголов с общим значением “напиться”: нахреначіться и уконтрапупиться (оба глагола – пример типичных русизмов в суржике, украинском жаргоне и молодёжном сленге), на- свінячітися, нахрюкатися (от устойчивого сравнения п’яний як свиня), а также контекстуально метафоризированные: надегустіроватися, нажертися, ужратися и т.п. (Kondratiuk 2006).
в) Жаргонизмы из узкой социально-ограниченной сферы употребления или автор- ские:
возникшие под влиянием российской масскультуры: алкати, банячити, бодя- жити, киряти; исключительно украинские или авторские, но зафиксированные
«Словарём жаргонной лексики»: голитися (букв. “бриться”), заливати сливу / сливити, жлуктати (“много выпивать”), ковбасити, лигати, цмулити (основное значение – “пить с наслаждением, смаковать”) и т.п. (Stavicka 2003; Коndratiuk 2006]. г) жаргонно-разговорные глаголы-англицизмы (т.е. возникшие на базе английских слов): дрінкануть (ср. англ. drink), отхеппібездіть (ср. англ. Happy birthday!)
и т.п. (Коndratiuk 2006).
Потенциально «открытый», т.е. постоянно пополняющийся за счёт разговорного (resp. жаргонного) языкового пласта ряд глаголов с общим значением “употреблять алкогольные напитки” свидетельствует о степени актуальности этой семантиче- ской группы, «языковой востребованности» такой экспрессивно-эмоциональной лексики и потребности языкового отражения данной культурологической реалии в зависимости от различных коммуникативно-прагматических ситуаций: степени экспрессии, «коммуникативного фона» (официальное – неофициальное общение) и многих других экстралингвистических факторов – социального, гендерного и т.п. Это весьма подвижная с точки зрения дихотомии «устаревшее – новое» лексико-
-семантическая группа.
Являясь неотъемлемой традиционной чертой культуры нации на протяжении мно- гих веков, «культура пития» не могла не найти богатого отражения во фразеологии и паремиологии славянских языков, в том числе и украинского. Во «Фразеологиче- ском словаре украинского языка» находим, например, следующие ФЕ с компонентом
горілка: не виходити з горілки – “постоянно находиться в алкогольном опьянении”, припадати до горілки – “проявлять пристрастие к алкогольным напиткам, пьянство- вать”, затоплювати / затопити лихо (розум, горе, біду и т.д.) в чарці (в горілці) – “утолять, приглушать тяжёлые чувства, мысли, притуплять сознание, чрезмерно употребляя алкогольные напитки”, со схожим значением: заливати лихо горілкою – ср. русск. заливать горе водкой; ударитися в горілку / до горілки – “начать пьянствовать, запить”, в горілці киснути – “пьянствовать”; заливати / залити очі (вульг. слiпи) (горілкою) – 1) “сильно напиваться”; 2) «спаивать кого-л.”, заливати голову горілкою – “напиваться, становиться пьяным”, полоскaтися в горілці (у вині) – “злоупотреблять спиртным”, а также в горілці розум втопити – “спиться” (FSUM 1993).
В словарях фиксируется большое количество ФЕ, различающихся по экспрессив- ной окраске и отнесённости к определённому стилистическому слою лексики: зігра- ти сурмача (сурма – старинный украинский духовой инструмент, изготовленный из дерева, прямой продолговатой формы (напоминающий трубу), который у украин- ских казаков использовался как сигнальный инструмент: Козацьки сурми грали до бою, а также современный духовой сигнальный инструмент в виде медной трубки, согнутой кольцом: Чуєш: сурми заграли! Час розплати настав (SUM 1978: Т. 9). Соответственно – сурмач – “человек, подающий сигнал” или “музыкант, играющий на сурме, трубач, горнист”. В словарях украинского жаргона уточняется дефиниция данной ФЕ, а именно – “выпить из горла”; в русском разговорном дискурсе суще- ствует аналогичная ироничная номинация – горнист – по аналогии с пионерским духовым инструментом – горном (здесь отметим, что украинский образ восходит к народной музыкальной казацкой традиции, тогда как русский образ сравнительно новый и возник под влиянием советской идеологии ХХ в.). Также встречаются такие фиксации ФЕ в украинской разговорной речи, как, например: з’їздити до Бухари (от жаргонного глагола забухарити – “запить, уйти в запой”, ироничное производное от звукоподражательного бухати / бухнути с тем же значением и ироническим обы- грыванием названия города в Узбекистане для усиления экспрессивной окраски), вмочіть роги, подивитися на денце (“донышко”), кинути під зябра (букв. “под жабры”), закласти за комір (ср. русский аналог: заложить за воротник), залити очі, вгамувати спрагу (ср. русский аналог: утолить жажду), промити труби, роз- чавити чарочку (здесь компонентом ФЕ выступает экспрессивный глагол розчавити
/ розчавлювати – “крепко сжимая или сдавливая, мять, давить”, ср. русский аналог: раздавить рюмочку), прийняти на душу, а также иронично-разговорное поїсти горілочки. Отдельно выделим подгруппу с компонентами-соматизмами: змочити/ промочити горло, вдарити по печінці, здивувати шлунок (букв. “порадовать желу- док”), залити зенки и др. (Yurchenko, Ivchenko 1993).
Рассмотрим и некоторые украинские устойчивые сочетания в значении “пьяный как” на фоне русского языка. Тут также обнаруживается богатство единиц, восходя-
щих либо к народному творчеству: п’яний як земля / як дим / як ніч, либо имеющих общие восточнославянские корни: п’яний як швець / як свиня, а также достаточно большое количество индивидуально-авторских УС, созданных по устоявшимся се- мантическим моделям, например п’яний як цар Миколай. Наиболее частотны такие УС, как п’яний як чіп (где чіп – «пробка», причём экспрессивность в характеристике подобного состояния усиливается и уточняется за счёт существующего в литера- турном языке УС дурний як чіп, ср. русск. глупый как пробка).
Приведём лишь некоторые УС с общим значением “пьяный”: такий як ясочка (ср. рус.: такой хорошенький/красивенький в аналогичном переносном ироничном употреблении), п’яний як чiп / як чопок (“пробка”), як швець (“портной”), як земля (ср. серб. pijan kao zemlja), п’яний як квач („намотанная на конец палки тряпка, кусок старой тряпки“), п’яний як свиня, як [темна] нiч [на Рiздво], гарний як сойка, а также УС, выступающие в качестве интенсификатора: п’яний як башмак / як черевик, вiхоть (“охапка соломы, сена”), вуж (“уж”), галоша, ганделик (“шинок, кабак”), грязь, [гре- чаний] снiп, дверi, деко (диал. “лист”), дзюзя, дим [з сусiдського комина]; дрова, хоч у пiчку пiдкидай (Romanova, Fedorova 2015: 393); а также – п’яний як дурень / дурний, зюзька, зюзя, комаха в бочцi (букв. “насекомое в бочке”), мочалка, небесна брама (букв. “небесные врата”), сапожник, як сiм дружок разом (букв. “как семь подруг на свадьбе со стороны невесты”, где исконное дружка – “девушка, принимающая участие на свадьбе по приглашению невесты, подруга невесты”), слуп (“столб”), смик (от ранее рассмотренного глагола смикати / смикнути), як [старий] чобiт, стєлька (русизм в украинском просторечии, ср. русск. пьяный в стельку), телесик (“деревянная колодка”), три дороги, хмара, ципка, цiп (“ручное приспособление для молотьбы с длинной ручкой и прикреплённым к ней ремнем или верёвкой ко- ротким деревянным бичом”), цьма (“ночная бабочка”), чмир (“острый, неприятный запах”), чорт (где компонент чорт выступает в качестве интенсификатора), синiй як iзолента и др. (Dobroljozha 2003; Nomis 1993; Yurchenko, Ivchenko 1993; Pyrkalo 1999 и др. – см. список использованной литературы].
В украинском просторечии и жаргоне мы находим такие примеры употребле- ния УС, как п’яний в драбадан / в сосиску / у хлам, которые пришли под влиянием российской массовой культуры начала 90-ых годов, а также жаргонное – у сраку, в дупу (последнее регионально ограничено – Западная Украина). Словарь жаргон- ной лексики украинского языка также отмечает такие употребления, которые явно возникли в результате усечения УС и, скорее, являются более авторскими, чем об- щеупотребительными, например: в пополамі, готовальня, пиломатеріяли, повний повалій, реанімація, російська нерухомість (букв. “русская недвижимость”) и под. (Stavicka 2003).
Богат также и украинский пословичный материал, где компонент горілка. Так, например, в словаре Б. Гринченко на слово горілка находим такие пословицы, как
Як горілку п’ють, то мене минають, а як ся б’ють, то від мене починають; Без горілки нема говірки (Grinchenko 1958: 311–312). Украинские паремии, отражающие ассоциативную образность данного слова в украинской культуре и мировоззрении, представлены в сборнике М. Номиса, например: Що буде, то буде, а горілки пить не покину; И горілки не хочу, и лиця (віжки) не дам; Дурень нічим ся не журить: горілку пъе и люльку курить; Горілка не дівка, а мачуха не мати; Як у болоті не без дідька, так у селі не без горілки (дідько в украинской мифологии – это своеобраз- ный аналог русского мифологического лешего, чёрта, беса, которое в современном языке также употребляется в качестве ругательства по отношению к человеку); Ой Грицю, Грицю, Грицю, не вдавайся у дурницю, бо дурниця тебе зрадить, що горілка не порадить (припевают во время танца); Горілка не дівка – не треба ій цілувати – з ума зведе й сама пропаде; Горілка не дівка, здоровъю злодійка; Горіл- ка, як та дівка – хоч кого підведе; Тут горілка кап, а там хап (з кишені); Нема й шаноби, як нема горілки; Поставивши тарілки, по чарці горілки. Поставивши ложки, напіймося трошки; По нашому українському звичаю треба пить горілку до чаю; Гарна горілка, коли не з шинка; Коли ж горілка проіде з милю, – не буде вже в неі першого хмілю; Горілку пий та жінку бий – нічого не бійся; Щоб було на горілку и на тарілку; Мені не багацько треба: соли друбок, хліба шматок, та горілки чарка; Хрін та редька живіт упушили – мед та горілка все те потушили; Горілка така вода, що з убогого зробить багатим, з сліпого видющим, а з слабого сильним; Хоч и кажуть, що горілка серце веселить – чого ж від неі ледачоі голова дуже болить?; И вже, не стоіть и на світі жить, коли й горілка вже замерзає и т.п. Nomis 1993; Romanova, Fedorova 2015).
Для украинского культурологического дискурса весьма показательна следующая
паремия: Сало без горілки, що свиня без рила, иллюстрирующая две главные украин- ские «кулинарные» стереотипные реалии: сало и горилку, с которыми ассоциируется украинское застолье и которые формируют общую картину любого застолья: тема- тическая пара «алкогольный напиток – закуска» (ср. рус. «водка и солёный огурец»). Пословицы и поговорки, относящиеся к идеографической группе «распитие алкогольных напитков», также в большом количестве обнаруживаются в украин- ском языке. Приведём в качестве иллюстрации лишь несколько: Вибирай жінку не в п’янці, а в ланці; Було ремесло, та хмелем заросло!; Баба сім літ похмелялась та з похмілля і вмерла; Збувся тато клопоту: жито змолотив і гроші пропив; Козак, коли не п’є, то ворогів б’є, а все не гуляє; П’яному й кози золоті; П’яниця – про- спиться, а дурень – ніколи; Сонний як п’яний, а п’яний як дурний; У п’яниці коли не під очима синє, так плечі в глині; У п’яного кулаки дрова рубають, а як прокинеться, то й сокира не візьме; Як ковбаса та чарка, то минеться й сварка (последняя па- ремия использована в названии одноимённой пьесы М.П. Старицкого) (Romanova, Fedorova 2015). Нередко можно встретить шутливо-ироничные паремии, например, Горілочка, як дівочка: попробуєш, то ще схочеш. Примечательно, что под влияниям русской массовой культуры и современного российского городского фольклора в украинском языке также возникает и жанр «антипословиц», например: Не вмієш
пить, не мучай горло (суржик, Верка Сердючка).
Таким образом, поводя итоги, необходимо отметить следующее:
Лексема горілка в современном украинском языке и языковом сознании стала основой концептуального понятия (resp. концепта) «крепкие алкогольные на- питки», который нашёл отражение в языке. Данный концепт входит в более ши- рокое понятие – «культура пития». В украинском языке (в том числе и суржике) он отражается, с одной стороны, на лексическом, фразеологическом уровнях (отдельные лексемы, устойчивые сравнения, фразеологизмы и паремии), функ- ционируя при этом в различных стилистических пластах (фольклор, литера- турная речь, разговорная лексика, сленг и жаргон), а с другой – на понятийно-
-стереотипном, что в совокупности формирует лексико-семантическую (resp. идеографическую) группу «алкоголь» в самом широком её понимании (включая различные номинации алкогольных напитков, процессы – глаголы с общим зна- чением «пить, выпивать»);
Рассматриваемая лексико-семантическая группа, номинирующая алкогольные напитки – «горилка» («спиртное»), состоит из достаточно большого количества лексем, которые отражают различные характеристики: физические качества (вкусовые, цветовые и прочие качества напитка) и особенности производства, способы приготовления или исходный продукт, а также характеризуется раз- личными метафорическими и экспрессивными наименованиями с позитивны- ми и негативными коннотациями.
Идеографическая группа «алкоголь; культура пития» представлена значитель- ным количеством устойчивых сравнений, фразеологических единиц и паремий, выражающих различные номинации данной понятийной сферы, а также семан- тические и стилистические оттенки значений.
Став национальным стереотипом и формируя собой концептуальное понятие, лексема «горілка» постоянно обретает новые коннотации и контексты употре- бления, а рассматриваемая тематическая (идеографическая) группа постоянно пополняется за счёт неологизмов, в том числе фразеологизированных сочета- ний (включая так называемые антипословицы). Это явление, в первую очередь, проявляется в живой разговорной речи и отражается на страницах современной украинской литературы (произведения Ю. Андруховича, С. Жадана, Л. Дашвар (И. Черновой) и др.), однако указанное явление пока не в полной мере фиксиру- ется словарями современного украинского языка.
Итак, в настоящей статье мы рассмотрели лишь часть материала, связанного с «культурой пития» в украинском языке. Представленный материал свидетельствует о богатстве и разнообразии, а следовательно – о степени актуальности данного пласта лексики и фразеологии в украинском языке. Следующим шагом должно стать более глубокое сопоставление в этом аспекте украинского языка с русским (на фоне других славянских, в частности – польского) и выявление типологических сходств и, что самое важное, – различий между этими языками. Особого внимания в исследова- нии номинационных процессов внутри лексико-семантической и идеографической группы «алкоголь, культура пития» заслуживает суржик и вопрос влияния русского языка на этот вариант разговорного украинского языка.
Boguslavskij V.V. (2004), Slavianskaja enciklopedija: XVII vek v 2-tomakh, T. 2, Moscow.
Dobroljozha G. (2003), Krasne slovo – jak zoloyj kliuch: Postijni narodni porivnannia v go- virkakh Seredniogo Polissia na sumizhnykh teritorij, Zhytomir: Volyn.
Efremova T.F. (2000), Novyj slovar russkogo jazyka. Tolkovo-slovoobrazovatelnyj, Moscow. FSUM: Frazeolohichnyj slovnyk ukrainskoj movy (1993), Kyiv.
Gogol N.V. (1996), Sorochinskaja jarmorka, Kaliningrad. Grinchenko B.D. (1958–1959), Slovar ukrainskoi movy, Т. 1–4, Kyiv.
Karavanskij S. (2014), Praktychnyj slovnyk synonimiv ukraińskoi movy, Lviv. Kondratiuk Т. (2006), Slovnyk suchasnogo ukrainskogo slengu, Kharkiv.
Kotlarevskij I.P. (1952), Povne zibrannia tvoriv v 2-kh tomakh, Т. I, Kyiv.
Nomis (1993), Ukrainski prykazky, pryslivja i take inshe, Kyiv.
Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. (1999), Tolkovyj slovar russkogo jazyka, Moskva.
Poljuga L.M. (2006), Slovnyk synonimiv ukrainskoi movy, Kyiv.
Pyrkalo S. (1999), Molodizhnyj sleng siogodni, Kyiv.
Romanova T.N., Fedorova N.А. (2015), Lingvokultorologicheskije osobennosti russkikh i ukrainskikh paremii s komponentami-nazvanijami napiotkov // “Science XXI century: Proceed- ings of materials the international scientific conference”, Karlovy Vary – Moskva, c. 390–400.
Shevchenko Т.G. (1990), Kobzar, Kyiv.
Stavicka L.O. (2003), Korotkyj slovnyk zhargonnoi leksyky ukrainskoj movy – A Short Dic- tionary of Ukrainian Slаng, Kyiv.
SUМ: Slovnyk ukrainskoi movy: v 11 tt. (1970–1980), I.K. Bilodida (red.), Kyiv. Uzhchenko V.D., Uzhchenko D.V. (1998), Frazeolohichnyj slovnyk ukrainskoj movy, Kyiv.
VSUM: Vsesvitnyj slovnyk ukrainskoi movy. Slovnyk synonimiv. URL: https://uk.worldwide- dictionary.org [dostęp: 25.06.2018].
Yurchenko О.S., Ivchenko А.О. (1993), Slovnyk stijkykh narodnykh porivnian, Kharkiv.
Abstract
The “culture of drinking” and its reflection in the Ukrainian language: lexicon, phraseology and paremiology
Alcohol and alcoholic beverages became an essential part of Slavonic culture a long time ago. The names of some traditional drinks often become a stereotypical national symbol of a certain country. Lexicological units (single words and expressions, idioms, proverbs and sayings) which constitute the ideographic group “The culture of drinking” can be found at every functional and stylistic level of the language. This article provides an overview of the “alcoholic portrait” of the Ukrainians. Particular attention is paid to the concept of горілкa (horilka). A special place is given to the descriptions of alcoholic drinks in Ukrainian – in colloquial speech, slang, dialects as well as in phraseology.
national stereotypes
Streszczenie
„Kultura picia” i jej odzwierciedlenie w języku ukraińskim: w leksyce, frazeologii i paremiologii
Alkohol i napoje alkoholowe od dawna stały się nieodłączną częścią kultury słowiańskiej. Nazwy niektórych tradycyjnych napoi alkoholowych często stają się swoistym symbolem określonego narodu, podstawą stereotypowych wyobrażeń o nim. Jednostki leksykalne (poszczególne wyrazy i połączenia wyrazowe, frazeologizmy, przysłowia i porzekadła) tworzące kategorię pojęciową „kultura picia” występują na wszystkich funkcjonalno-stylistycznych poziomach języka.
W artykule analizowany jest „portret alkoholowy” Ukraińców. Szczególną uwagę poświęcono konceptualnemu dla kultury ukraińskiej pojęciu горілкa (горилка, горелка). Oddzielnie rozpatrywana jest nominacja napojów alkoholowych w języku ukraińskim: w języku potocznym, slangu, dialektach oraz we frazeologii.